Статья 21. Право собственности религиозных организаций

Юридическая энциклопедия МИП онлайн — задать вопрос юристу » Гражданское право — разделы » Юр. лица » Имущество религиозной организации

Источниками образования имущества организации выступают пожертвования религиозной общины, либо собственные доходы.

Содержание

Правовой статус религиозных организаций определен в ст. 123.26 – 123.28 ГК, а также законом «О свободе совести и религиозных объединениях».

Определение религиозной организации дано в ст. 123.26 ГК и в ст. 8 закона. Под ней понимается объединение граждан основанное на добровольном участии, созданное ими для того, чтобы исповедовать и распространять веру и зарегистрированное как юридическое лицо. В такой форме создаются местные организации, действующие на территории муниципального образования.

В форме объединений деятельность осуществляют централизованные религиозные организации. Последние могут создавать религиозные организации, а также координирующий или руководящий орган.

Каждый из предусмотренных вариантов обладает гражданской правоспособностью.

Имущественные права учредителей религиозных организаций

Помимо ст. 123.28 ГК, к ней применяются общие нормы, определяющие права учредителей на имущество (ч. 4 ст.50 ГК). Указанный порядок предусматривает отсутствие имущественных прав последних.

Если с переданными предметами и правами ситуация ясна, то возникает вопрос, касающийся правил регулирования полученных в ходе деятельности доходов.

Общий порядок, предусмотренный ГК, а также ст. 23 закона предоставляет религиозным организациям возможность осуществлять предпринимательскую деятельность, направленную на достижение целей, заявленных при ее создании. Последняя должна предусматриваться уставом.

Помимо этого, такие субъекты могут выступать учредителями коммерческих предприятий, получая прибыль в результате распределения.

Действующие нормы запрещают распределять между учредителями религиозных организаций прибыль, полученную в ходе ее деятельности. Указанные средства должны использоваться для того, чтобы исповедовать и распространять веру.

В качестве способов такого расходования можно указать:

производство печатной продукции религиозного толка;
строительство религиозных зданий и сооружений;
проведение массовых мероприятий для членов религиозной общины;
иные способы.

Аналогичный порядок действует в части ответственности. Организация и ее учредители не несут ее по обязательствам друг друга.

Имущество религиозной организации, распоряжение и право собственности на него

Ст. 21 Закона конкретизирует положения ГК и указывает круг объектов гражданский прав, которые могут находиться в собственности этого юрлица.

К нему относится следующее:

Недвижимое имущество. Предусматривается возможность пребывания в собственности земельных участков и зданий.
В отдельную категорию выделены объекты социального и культурно-просветительского назначения, к которому относятся и исторические памятники.
Также в собственности могут быть предприятия.

Ст. 21.1 закона устанавливает правила распоряжения имуществом. Согласно этой норме, организация вправе совершать сделки по отчуждению или приобретению имущества, передаче его в аренду или безвозмездное пользование, а также заключать договоры кредитования и займа только с согласия уполномоченного органа этого юрлица.

Последствием заключения указанных соглашений в обход этого правила является возможность признания их недействительными.

Если речь идет об отчуждении памятников культуры или истории, то существует ограничение. Согласно нему, право на такие объекты может переходить только в пользу государственного или муниципального образования, а также другой религиозной организации, исповедующей ту же веру, что и передающая.

Передача в пользование религиозным организациям культовых зданий и сооружений

Процедура передачи религиозным организациям в безвозмездном порядке государственного или муниципального имущества религиозного назначения предусмотрена одноименным законом.

Как правило, указанные объекты передаются в собственность. Однако, в случае, когда особенности государственного или муниципального имущества предполагают лишь частичное его использование в религиозных целях, то оно переходит к религиозной организации на праве безвозмездного пользования.

Процедуру предусматривает специальный документ – план передачи религиозным организациям имущества религиозного назначения.

Он принимается органами соответствующего публичного образования и должен включать следующее:

перечень, в котором определен состав передаваемой недвижимости;
наименование каждого муниципального или государственного предприятия (учреждения), на балансе которого находятся такие объекты;
название муниципального или государственного органа, курирующего работу пользователя недвижимости;
срок планируемой передачи и необходимые действия;
источник финансирования (средства государственного или муниципального бюджета или другие);

После передачи имущества, религиозная организация обязана использовать его исключительно в уставных целях.

Кузнецов Федор Николаевич

Опыт работы в юридической сфере более 15 лет; Специализация — разрешение семейных споров, наследство, сделки с имуществом, споры о правах потребителей, уголовные дела, арбитражные процессы.

КС: Наименование религиозной организации не обязательно должно быть указано на используемом ей доме

3 ноября Конституционный Суд вынес Постановление № 45-П/2020, в котором признал положения закона, оспариваемые Религиозной организацией Церковь христиан веры евангельской (пятидесятников) «Слово жизни» Долгопрудный, соответствующими Конституции, но указал на необходимость пересмотра принятых на основании данных норм решений.

Основания для обращения в КС

6 июня 2019 г. прокуратурой г. Долгопрудного в отношении церкви была проведена проверка соблюдения действующего законодательства об антитеррористической защищенности, некоммерческих и религиозных организациях, в том числе на предмет соблюдения законодательства о пожарной безопасности.

По итогам проверки 15 июля 2019 г. постановлением и.о. мирового судьи участка № 30 Долгопрудненского судебного района Московской области церковь была признана виновной в совершении правонарушения, предусмотренного ч. 3 ст. 5.26 КоАП (осуществление деятельности без указания своего полного наименования) и ей был назначен штраф в размере 30 тыс. руб.

В решении суда указывалось, что церковь зарегистрирована и фактически располагается по адресу: Московская обл., г. Долгопрудный, ул. 1-я Школьная, д. 3; строение и земельный участок, на котором она располагается, проводятся молитвы и воскресные занятия, принадлежат на праве собственности М. и П. в равных долях по 1/2 у каждого.

Также указывалось, что с наружной стороны здания и при входе на территорию земельного участка какие-либо вывески, указывающие на религиозную организацию, расположенную и проводящую религиозные обряды, не обнаружены.

«При осмотре внутренних помещений на дверях комнат, используемых Церковью, висят информационные таблички религиозной организации (о времени богослужения, о запрете видео и фотосъемки)», – отмечалось в постановлении.

Долгопрудненский городской суд оставил жалобу церкви без удовлетворения.

Постановлением заместителя председателя Первого кассационного суда общей юрисдикции принятые по делу решения судов были оставлены без изменений.

При этом суд отметил: доводы о том, что действующим законодательством не конкретизирован способ указания религиозной организацией своего наименования, поэтому она вправе информировать граждан об осуществлении деятельности любым доступным способом, являются несостоятельными. Из положений п. 8 ст.

8 Закона о свободе совести и о религиозных объединениях, отметил суд, следует вывод о том, что такое указание должно быть на месте, позволяющем неопределенному кругу лиц, в том числе тем, кто проходит мимо места осуществления деятельности религиозной организации, достоверно установить, какая именно религиозная организация осуществляет деятельность в данном месте, поскольку именно посредством такого размещения информации о полном наименовании религиозной организации будет достигнута цель действующего законодательства – информирование неопределенного круга лиц о деятельности организации в том или ином месте.

Доводы жалобы в Конституционный Суд

Согласно жалобе в КС на земельном участке располагается жилой дом с нежилыми постройками, предназначенными для его обслуживания и нужд проживающих в нем граждан.

Собственники предоставили часть помещений для проведения богослужений церкви, прихожанами которой они являются.

То есть религиозная организация осуществляла свою деятельность не на всем земельном участке и использовала не все недвижимое имущество, расположенное на нем, а лишь отдельные помещения.

По мнению заявителя, вывод о виновности был сделан судьей на основании его понимания положений п. 8 ст.

8 Закона о свободе совести и о религиозных объединениях: суды посчитали, что полное наименование религиозной организации необходимо размещать не на помещениях, где осуществляется деятельность, а «с наружной стороны и при входе на территорию земельного участка».

В жалобе отмечалось, что церковь добросовестно полагала, что исполняет возложенную на религиозные организации обязанность по указанию полного наименования, размещая наименование непосредственно на входе в те помещения, где осуществлялась ее деятельность.

При исполнении обязанности церковь исходила из того, чтобы все, кто посещает религиозные мероприятия, были проинформированы о наименовании религиозной организации, их проводящей.

Как указано в обращении в Конституционный Суд, толкование п. 8 ст.

8 Закона о свободе совести и о религиозных объединениях правоприменителем таким образом, что религиозная организация должна указывать свое наименование не непосредственно в том помещении, где она осуществляет свою деятельность, а на входе на территорию всего земельного участка, т.е. так, чтобы информировать в том числе тех, «кто проходит мимо места осуществления деятельности религиозной организации», нарушает конституционные права церкви.

Заявитель попросил признать противоречащими Конституции п. 8 ст. 8 Закона о свободе совести и о религиозных объединениях и ч. 3 ст. 5.

26 КоАП в совокупности как содержащие правовую неопределенность, позволяющую привлекать к административной ответственности за осуществление религиозной организацией деятельности без указания своего официального полного наименования, даже в тех случаях, когда такое наименование было указано, но контролирующие органы не согласились с тем, что это сделано в надлежащем месте.

Религиозная организация вправе сама решить, желает ли она опубличивания своей деятельности

Конституционный Суд указал, что ч. 3 ст. 5.26 КоАП и п. 8 ст.

8 Закона о свободе совести и о религиозных объединения являются предметом рассмотрения КС постольку, поскольку они служат основанием для решения вопроса о привлечении религиозной организации к административной ответственности за осуществление деятельности без указания ее официального полного наименования на жилом доме (при входе на земельный участок, на котором он находится), адрес которого содержится в ЕГРЮЛ в качестве адреса религиозной организации, без учета факта размещения таких сведений внутри этого жилого дома (при входе в используемые религиозной организацией отдельные помещения).

КС указал, что использование религиозной организацией жилого дома в качестве места ее нахождения исключительно в целях обеспечения или подтверждения формальных условий ее правосубъектности как юридического лица, если свою деятельность она осуществляет в ином месте, не требует от нее размещения информации о своем официальном полном наименовании в виде вывески (таблички, стенда, указателя) на таком доме или при входе на земельный участок, на котором он находится, поскольку данная информация содержится в ЕГРЮЛ, являясь открытой и общедоступной.

«Если же религиозная организация использует для регулярного осуществления допускаемой законом для нее в жилых помещениях деятельности, в том числе для проведения религиозных обрядов и церемоний, отдельные помещения такого жилого дома, то требование об указании ею своего официального полного наименования не может рассматриваться как избыточное. Оно направлено прежде всего на то, чтобы граждане, вступающие с ней в отношения, могли четко осознавать, с какой именно религиозной организацией – при их многообразии – имеют дело», – отмечается в постановлении.

При этом, заметил КС, особенность свободы вероисповедания не предполагает обеспечения религиозными организациями, в отличие от некоторых иных видов юрлиц, свободного доступа неограниченного круга лиц в места осуществления ими своей деятельности.

Религиозная организация сама может определять, привлекать ли новых последователей соответствующего вероисповедания и действовать в этом направлении путем широкого опубличивания своей деятельности или поступать более избирательно.

Поэтому обеспечение доступа к месту деятельности религиозной организации неограниченного круга лиц, а следовательно, информирование неограниченного круга лиц непосредственно по месту деятельности религиозной организации о ее официальном полном наименовании не может рассматриваться как ее безусловная обязанность.

«Соответственно, для выполнения религиозной организацией предусмотренной оспариваемыми законоположениями обязанности указания своего официального полного наименования при осуществлении деятельности достаточно размещения информации о таком наименовании внутри жилого дома при входе в используемые ею помещения.

Иное означало бы чрезмерное вмешательство государства в сферу свободы совести, гарантированной каждому ст. 28 Конституции Российской Федерации и признаваемой ст. 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод», – подчеркнул КС.

При этом Суд заметил, что федеральный законодатель не лишен возможности внести в действующее правовое регулирование изменения, уточняющие порядок указания религиозными организациями своего официального полного наименования при осуществлении деятельности в жилых помещениях.

В то же время, указал КС, если религиозная организация осуществляет в жилом помещении, по адресу которого она зарегистрирована в ЕГРЮЛ, деятельность, влекущую приобретение этим помещением характеристик культового либо административного (служебного) помещения, то она может быть привлечена к административной ответственности за нарушение правил пользования жилыми помещениями на основании ст. 7.21 КоАП.

Таким образом, Суд признал оспариваемые нормы не противоречащими Конституции, поскольку они не предполагают привлечения религиозной организации к административной ответственности за осуществление деятельности без указания своего официального полного наименования в виде вывески (таблички, стенда, указателя) на жилом доме (при входе на земельный участок, на котором он находится), адрес которого содержится в ЕГРЮЛ в качестве адреса религиозной организации, если религиозная организация не осуществляет деятельность в этом доме либо использует для осуществления деятельности его отдельные помещения и информация о ее официальном полном наименовании размещена внутри жилого дома при входе в названные помещения.

КС отметил, что конституционно-правовой смысл ч. 3 ст. 5.26 КоАП и п. 8 ст. 8 Закона о свободе совести и о религиозных объединениях, выявленный в постановлении, является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике. Он также указал на необходимость пересмотра решений, принятых по делу заявителя.

Важность постановления

В комментарии «АГ» один из представителей церкви, адвокат АП г. Москвы Сергей Чугунов отметил, что, хотя Конституционный Суд не признал оспариваемые нормы не соответствующими Конституции, выявленный конституционно-правовой смысл позволит разрешить некоторые проблемы, связанные с применением оспариваемых норм.

«На практике, привлекая религиозные организации к ответственности, суды указывали, что религиозные организации должны размещать свое наименование таким образом, чтобы информировать неопределенный круг лиц о своей деятельности.

Конституционный Суд признал этот аргумент несостоятельным, так как информирование неограниченного круга лиц непосредственно по месту деятельности религиозной организации о ее официальном полном наименовании не может рассматриваться как ее безусловная обязанность.

Для исполнения соответствующей обязанности, по мнению суда, достаточно размещения информации о таком наименовании внутри жилого дома при входе в используемые ею помещения. Именно таким образом и исполняла эту обязанность религиозная организация – заявитель по данному делу. Поэтому решения в отношении заявителя должны быть пересмотрены, а штраф отменен.

Мне известно много дел, когда при таких обстоятельствах религиозные организации привлекались к административной ответственности. Поэтому данное постановление важно и для них, так как все они также имеют право обратиться за пересмотром», – указал Сергей Чугунов.

Адвокат заметил, что аналогичные проблемы есть и у религиозных организаций, которые проводят богослужения в нежилых помещениях: «Там также постоянно возникали споры по поводу того, где они должны размещать свои наименования – на входе во всё здание или непосредственно в помещении, где проводится мероприятие. Выводы Конституционного Суда, изложенные в постановлении, позволяют по аналогии ответить и на этот вопрос». Поэтому, указал Сергей Чугунов, хотя постановление не решает все вопросы, связанные с применением оспариваемых норм, его принятие позволит религиозным организациям избежать необоснованных штрафов.

Широкие возможности для произволаЭксперты раскритиковали необоснованные и противоречащие Конституции РФ меры по противодействию терроризму

Другой представитель, член СПЧ, управляющий партнер АБ «Славянский правовой центр» Владимир Ряховский отметил, что на протяжении 20 лет с момента принятия в 1997 г.

Закона о свободе совести каких-либо проблем с применением нормы об указании полного наименования религиозной организации закона не возникало. «Ситуация изменилась после принятия так называемого пакета Яровой, которым КоАП был дополнен ч. 3 ст. 5.

26, предусматривающей ответственность за осуществление религиозной организацией деятельности без указания полного наименования.

Правоохранительные органы то усматривали нарушения в том, что вывеска или табличка размещена при входе в здание, но в то же время отсутствовала при входе в помещение, то в ситуации с точностью наоборот. И если зданий было несколько, в том числе и запасных входов и выходов, то нарушение усматривалось в том, что на каждом из них не была размещена табличка», – отметил адвокат.

Владимир Ряховский указал, что КС в постановлении дал исчерпывающее разъяснение требований закона. Он выразил надежду, что многие спорные вопросы будут сняты в правоприменительной практике.

Адвокат АП г. Санкт-Петербурга Константин Ерофеев посчитал, что постановление КС гарантирует баланс между правом религиозной организации на свободное исповедание и распространение веры и правом граждан на информацию.

По его мнению, требование устанавливать информационные стенды или таблички у входа в многоквартирный дом, частный жилой дом или в бизнес-центр, где религиозные объединения используют только часть помещений, – избыточно.

«В конкретном случае представляется, что посетители религиозной организации, располагавшейся в частном жилом доме, знали о ее месте нахождения и имели о ней достаточно информации.

Требование госорганов установить табличку у входа на земельный участок ничего не добавило бы к соблюдению установленного законом права на информацию о деятельности религиозной организации, поскольку на земельном участке и в части помещений в доме деятельность религиозной организации не осуществлялась. На дверях тех помещений, где религиозная деятельность осуществлялась, информационные таблички были, граждане имели возможность получить из них полную информацию (в том числе и о вероисповедании религиозной организации) и принять для себя своевременно решение, заходить в это помещение или нет», – подчеркнул Константин Ерофеев.

Адвокат АП Карачаево-Черкесской Республики Станислав Кулов заметил, что привлечение религиозных организаций к административной ответственности по ч. 3 ст. 5.

26 КоАП – достаточно распространенное явление, что подтверждается как данными статистики Судебного департамента, так и данными различных независимых мониторинговых проектов (например, статья28.рф).

По его мнению, применение этого законоположения не имеет четких и формально-определенных границ ввиду отсутствия указаний на то, как именно религиозные организации, исполняя требования п. 8 ст.

8 Закона о свободе совести и о религиозных объединениях, обязаны указывать свое полное наименование при осуществлении деятельности, где именно такое упоминание должно располагаться, в какой форме и т.п. «Никаких четко определенных формальных требований не существует, ввиду чего религиозные организации штрафуют. Порой дело доходит до абсурда: штраф грозит даже если на входной двери помещения табличка с наименованием имеется, а вот на калитке домовладения – нет», – отметил адвокат.

Станислав Кулов выразил надежду, что постановление положительно повлияет на практику применения закона и остановит «шквал» дел об административных правонарушениях по ч. 3 ст. 5.26 КоАП.

Субъекты права собственности религиозных организаций Русской Православной Церкви

Сложность проблемы субъектов права собственности религиозных организаций Русской Православной Церкви обусловлена с одной стороны, необходимостью изучения обширной правовой базы, включающей не только действующее гражданское законодательство, но и уставы религиозных организаций Русской Православной Церкви (прежде всего Устав Русской Православной Церкви), а с другой – малоизученностью в современной цивилистике. Вместе с тем, эта проблема достаточно исследована дореволюционными специалистами в области церковного права[1].

Действующее законодательство в рамках Федерального закона РФ «О свободе совести и о религиозных объединениях» (п. 1 ст.21) дает основание считать, что субъектами права собственности движимого и недвижимого имущества являются все религиозные организации (как централизованные, так и местные).

Данный принцип заложен и в Уставе Русской Православной Церкви. Пункт 4 раздела 15 данного Устава, носящего наименование «Имущество и средства», закрепляет, что Русская Православная Церковь в целом является субъектом права собственности принадлежащего ей движимого и недвижимого имущества.

Одновременно, субъектами права собственности признаются и канонические подразделения Русской Православной Церкви (приходы, монастыри, духовные учебные заведения и т. п.). Так, согласно п.

23 того же раздела Устава «приход, монастырь, Духовное учебное заведение, братство и сестричество вправе использовать для своих нужд земельные участки, здания, в том числе культовые, объекты производственного, социального, благотворительного, культурно-просветительного и иного назначения, включая отнесенные к памятникам истории и культуры, а также любое другое имущество, необходимое им для обеспечения своей деятельности, предоставляемое государственными, муниципальными, общественными и иными организациями и гражданами, в соответствии с законодательством страны нахождения прихода, монастыря, Духовного учебного заведения, братства или сестричества, или иметь его в собственности».

Таким образом, субъектами права собственности являются как Русская Православная Церковь в целом, так и ее структурные подразделения. Соответственно, в уставах религиозных организаций, входящих в структуру Русской Православной Церкви, также закреплено, что последние являются собственниками принадлежащего им движимого и недвижимого имущества.

Однако, ряд специалистов по проблеме правового статуса религиозных объединений, в частности, И.А. Куницын и М.В. Ильичев, отрицательно оценивают вышеназванные положения Устава Русской Православной Церкви[2].

Такая отрицательная оценка связана, в первую очередь, с неопределенностью в судьбе недвижимого имущества, оказавшегося в собственности канонических подразделений Русской Православной Церкви. Так, в частности, специалист по имущественно-правовым вопросам религиозных объединений М.В. Ильичев отмечает: «…

вызывает некоторое беспокойство тот факт, что теперь каждое каноническое подразделение имеет возможность самостоятельно распоряжаться своим имуществом, которое должно было бы принадлежать Церкви в целом, а ведь именно недвижимость и земельные участки, на которых данная недвижимость находиться, являются ключевым моментом обеспечения жизнедеятельности канонических подразделении как с гражданско-правовых, так и с церковных позиций[3].

В связи с этим, желательно выделить категорию имущества, являющуюся «ключевым моментом» в обеспечении деятельности Русской Православной Церкви. Такая категория фигурирует в п. 7 раздела 15 Устава Русской Православной Церкви.

В нее входят культовые здания, здания монастырей, епархиальных учреждений, Духовных школ, общецерковных, епархиальных и иных архивов, общецерковных библиотек, предметов религиозного почитания, имеющих историческое значение.

Однако, здесь имеется такой пробел, как отсутствие в перечислении земельных участков, относящихся к категории наиболее значимого имущества для Русской Православной Церкви.

С позиции гражданского права можно выделить следующие проблемы, связанные с собственностью канонических подразделений Русской Православной Церкви.

Во-первых, в перспективе истории не исключены ситуации возникновения так называемых «расколов», которые могут заключаться в том, что часть участников бывшей религиозной организации (как правило, прихода) создает новую религиозную организацию, не входящую в структуру Русской Православной Церкви.

При этом прежняя религиозная организация продолжает существование. Однако в случае, если все участники религиозной организации приняли решение о создании новой религиозной организации, не входящей в структуру Русской Православной Церкви, прежняя религиозная организация должна быть ликвидирована.

Понятно, что исключено преобразование религиозной организации, относящейся к одной централизованной религиозной организации в религиозную организацию, входящую в структуру другой централизованной религиозной организации. Это связано с тем, что исходя из смысла п. 5 ст.

11 Федерального закона РФ «О свободе совести и о религиозных объединениях», подтверждение о вхождении религиозной организации в структуру конкретной централизованной религиозной организации является документом, подтверждающим правомочность существования местной религиозной организации.

При отсутствии такого подтверждения религиозная организация не может быть зарегистрирована.

Так И.А.

Куницын считает, что отрицательный фактор заключается, прежде всего, в том, что в случае раскола местной религиозной организации и перехода ее части под юрисдикцию другой централизованной религиозной организации, отколовшаяся часть общины может предъявить свои претензии на имущество другой части общины, не пожелавшей выходить из подчинения Русской Православной Церкви. Понятно, что претензии при этом могут предъявляться, в том числе на недвижимое имущество общины.

Можно согласиться с И.А. Кунициным, что такие ситуации возникают на практике. Однако нельзя не учитывать и тот факт, что в законодательстве и уставах религиозных организаций Русской Православной Церкви предусмотрены определенные механизмы, защищающие от подобных неблагоприятных ситуаций.

Во-первых, вновь созданная религиозная организация не является правопреемником продолжающей свое существование религиозной организации.

Во-вторых, в соответствии с п.4 ст. 14 Федерального закона РФ «О свободе совести и о религиозных объединениях», правоспособность ликвидируемой религиозной организации как юридического лица прекращается, а имущество указанной религиозной организации распределяется в соответствии с ее уставом и гражданским законодательством Российской Федерации.

На практике все уставы религиозных организаций Русской Православной Церкви содержат соответствующие положения о судьбе принадлежащего им имущества в случае ликвидации организации.

Так, согласно типовому уставу прихода Русской Православной Церкви, в случае ликвидации прихода как юридического лица, «его движимое и недвижимое имущество религиозного назначения переходит в распоряжение соответствующей епархии Русской Православной Церкви.

Иное имущество (объекты, не входящие в категорию имущества религиозного назначения) реализуется на удовлетворение обязательств перед кредиторами, а также на исполнение договорных и иных законных требований юридических и физических лиц.

Остальное имущество (имущество, оставшееся после удовлетворения требований кредиторов)после удовлетворения законных претензий кредиторов также переходит епархии». Аналогичные положения имеются в типовых уставах монастырей, православных духовных семинарий, академий и других канонических подразделений Русской Православной Церкви.

Так, согласно типовому уставу приходов, «в случае ликвидации прихода как юридического лица, его движимое и недвижимое имущество религиозного назначения переходит в распоряжение соответствующей епархии Русской Православной Церкви». Таким образом, движимое и недвижимое имущество религиозного назначения оказывается полностью «защищенным» от претензий кредиторов.

Однако необходимо подчеркнуть, что перечисленные положения уставов некоторым образом противоречат Федеральному закону РФ «О свободе совести и о религиозных объединениях», в соответствии с п.5 ст.21 которого, взыскание по претензиям кредиторов не может быть обращено на «движимое и недвижимое имущество богослужебного назначения».

К сожалению, в законодательстве до сих пор не раскрыто, что входит в понятие имущества богослужебного назначения. По всей видимости, данное понятие значительно уже, чем категория имущества религиозного назначения. Однако поскольку законодательного подтверждения этому нет, понятия имущества религиозного и богослужебного назначения часто идентифицируют.119 Последний факт может служить частичным оправданием некоторой неувязки закона и уставов религиозных организаций Русской Православной Церкви.